...К вечеру показались несколько резвящихся морских свиней. Они продолжали свою игру четверть часа и породили у нас две мысли: во-первых, что мы все-таки находимся близ земли и во-вторых, что шторм неизбежен, потому что эти животные особо сигнализируют об изменениях на море и именно поэтому подвержены такой игре. 16 сентября в полночь задул юго-восточный ветер, продолжавшийся до девяти часов, но затем он внезапно сменил направление на западное, затем на северное, а оттуда снова вернулся на запад, и примерно до трех часов пополудни, когда начался дождь, ветер оставался юго-юго-западным. Однако до полудня мы ушли с этим ветром так далеко вперед, что в двенадцать часов определили, что находимся в 240 милях от Авачи. Это была наша первая игра с юго-восточным ветром; позднее мы встречали его столь часто и столь хорошо с ним познакомились, что узнавали его выходки загодя. 17 сентября дули свирепые и в то же время очень переменчивые ветра. 18 сентября шли ливни, ветер был ZWtZ. 23 сентября штормило весь день и всю ночь, и мы плыли на север при юго-западном ветре. Вечером умер второй человек на нашем судне, гренадер Третьяков. 24 сентября большую часть дня было облачно. К вечеру, к величайшему своему ужасу и потрясению, мы увидели землю, лежавшую перед нами под 51-м градусом...многочисленные острова были всего в трех-четырех милях от нас. ...Величайшей удачей было то, что мы увидели землю еще днем и до начала разыгравшегося вскоре шторма; в противном случае мы, конечно, наткнулись бы на землю ночью, или против нашей воли нас снесло бы юго-восточным ветром и без всякого шанса на спасение разбило бы вдребезги, выбросив на берег. 24 сентября я наблюдал два явления, которые никогда прежде не видел в своей жизни, а именно ignes lambentes ("огненные языки", лат.)- Кастора и Поллукса, прозываемые моряками огнями Св. Эльма (электрические атмосферные разряды в виде светящихся пучков на острых концах высоких предметов, мачт, шпилей. Два одинаковых разряда на топах грот- и фок-мачты Стеллер называет именами близнецов Кастора и Поллукса, прим. А.К. Станюковича), а затем ужасающе быстрое движение облаков, которые во время шторма, как стрелы, проносились у нас перед глазами. Случалось даже, что облака устремлялись навстречу друг другу с одинаковой быстротой. 27 сентября ночью мы снова попали в свирепый шторм с юго-восточным ветром, который, однако, через час переменился на западный, продолжая дуть с величайшей силой: мы слышали, как время от времени ветер завывал с таким свирепым свистом, яростью и бешенством, что мы ежеминутно подвергались опасности потерять мачту или руль или даже получить повреждения самого корпуса судна из-за силы волн, которые ударялись, словно пушечные ядра, и мы каждое мгновение ожидали последнего смертельного удара. Старый опытный штурман Андреас Хессельберг не мог припомнить, чтобы ему за пятьдесят лет плавания по морям пришлось испытать нечто подобное. 28 сентября шторм продолжался с еще большей свирепостью: смешалось все: град, молнии и дождь. 30 сентября в пять часов утра мы встретились с пришедшим с юго-запада штормом такой свирепости, с каким не встречались ни до, ни после. Мы не могли вообразить себе, что шторм может быть еще сильнее или что нам удастся его выдержать. Каждое мгновение мы ожидали, что наше судно потерпит крушение. Невозможно было ни сидеть, ни лежать, ни стоять. Никто не мог оставаться на своем посту, и мы находились во власти Божией во всякий миг, когда небеса пожелали бы взять нас. Половина наших людей лежали больные и слабые, а вторая половина в силу необходимости старалась держаться здоровой, но совершенно обезумела от ужасающих волн и качки судна. Конечно, много молились, но богохульства, накопившиеся за десять лет пребывания в Сибири, не давали молитвам быть услышанными. С судна мы не видели и на сажень вперед, потому что оно беспрестанно зарывалось между жестокими волнами. К тому же мы не могли готовить пищу, а холодного у нас ничего не было, кроме подгоревших сухарей, которые тоже подходили к концу. В такой ситуации ни в ком нельзя было найти ни мужества, ни помощи. ...Пусть никто не думает, что опасности этой ситуации преувеличены, и поверит, что даже самое умное перо не смогло бы достаточно ярко описать наши бедствия. 2 октября шторм начал стихать, но морю понадобилось более суток, чтобы успокоились высокие валы; ветер оставался юго-западным, вокруг царил мрак. С 24 сентября нас отнесло назад к востоку более чем на пятьдесят миль. У нас было 24 больных и двое умерших. ...Но радость длилась недолго. К десяти часам вечера снова задул юго-восточный ветер с обычными уже признаками, и опять начался жестокий шторм. Из-за этого мысли людей снова стали такими же шаткими и нестойкими, как и их зубы от цинги. 4 октября стало немного спокойнее, воздух оставался чистым и очень холодным, хотя несколько часов светило солнце: мы шли под нижними парусами. Однако наша радость опять была недолгой и внезапно прервалась с приходом юго-восточного ветра с дождем, а позднее свирепого шторма с юго-запада, Но мы уже столь же привыкли к штормам, сколь и к ежедневным смертям. 6 октября мы все еще шли под треугольной бизанью, потому что, хотя шторм немного утих, волны были по-прежнему очень высоки. ...В тот день на нашем корабле кончилась водка. 9 октября ветер и шторм стали еще более свирепыми. Весь день нас несло к северо-востоку, при этом все время светило солнце, и ночь была очень ясная. 11 октября была прекрасная ясная и солнечная погода, ветер - WtNW, но мы плыли на юго-запад. К ночи ветер полностью стих, и в час пополуночи стало спокойно, как 21 сентября. Но вскоре снова задул сильный южный ветер. С ним мы столь быстро побежали на запад, что за единый час прошли милю и три четверти. 12 октября мы плыли с этим ветром на WtN. Но к полудню ветер переменился на юго-западный, и около шести часов вечера мы снова попали в бешеный шторм со снегом, дождем и градом. Видели мы и радугу. |